— Я считаю, сперва нужно сократить число Анарки не-магов. Матиас сделал их невосприимчивыми к заклинаниям, чтобы Братство Судного Дня не смогло с ними бороться.

Колдун вновь обратил серьезный взгляд на Маррока.

— Поэтому нам нужен ты. Мы должны обучиться человеческой борьбе, чтобы уничтожить полумертвых. Ты сделал шашлык из нескольких за раз. Я видел, как ты их пробил. Оливия застрелила двоих. Этот метод работает. Но мы ничего в этом не понимаем. Матиас убьет нас, если мы не научимся сражаться, как вы.

Маррок откинулся на спинку стула.

— Ты хочешь, чтобы я научил вас пользоваться огнестрельным оружием, ножами, обучил рукопашному бою?

— Именно. Всему, что может быть использовано против людей-Анарки. Волшебные палочки бесполезны в их случае. Все члены Братства Судного Дня – воины до мозга костей. Я знаю, жертвы являются частью войны, но не могу отправить их в бой, если они даже не знают, как победить противника.

Маррок ничего не сказал, пауза затягивалась, и Оливия спросила себя, о чем он задумался. Наконец, Брэм прервал тишину.

— Ты, вероятно, задаешься вопросом, что это значит для тебя, почему ты должен разделить жребий с нами. В обмен на обучение нас человеческому бою, мы клянемся, что обеспечим магическую защиту Дневника Апокалипсиса и твоей супруги.

С тихим щелчком пальцев Брэм создал три изображения.

— Это последствия нападения Анарки.

Оливия тотчас же закрыла рот руками, чтобы сдержать крик и раздражение. Кровь повсюду. Хаос. Невидящие глаза. Голые, поруганные тела. Мужчины, женщины, дети. От изображений разило болью. Ее желудок сдавило, она отвернулась. Маррок сжал челюсти. Он хотел быть равнодушным к этим изображениям, но не мог.

— Это мог быть любой из нас, — продолжил Брэм.

— Все мы мертвы, если не объединимся вместе, чтобы остановить Матиаса. Он не успокоится, пока не будет обладать книгой. И ты, — он снова взглянул на Оливию, — особенно подвержена риску. Согласно словам нашего пленника, Матиас верит, что ты ключевое звено его плана. Он убьет любого, чтобы добраться до тебя. Да поможет тебе Бог, если, конечно, сможет.

Девушка сглотнула, страх иголками пронзал тело. Увидев эти картинки, она не хотела стать жертвой Матиаса, раздетой и связанной, использованной и истекающей кровью, заклейменной и оставленной умирать.

— Что еще этот маг сотворил после своего возвращения? — голос Маррока был еле слышен.

— Бессчетные исчезновения. Число пропавших среди мужского населения Англии в прошлом месяце выросло в три раза, я только что узнал об этом. Также были произведены две атаки на магические семьи, одно покушение — на члена правящего Совета. Другое – на семью с двумя дочерьми брачного возраста. Одна девушка мертва, другая пропала без вести.

Оливия указала на одно изображение.

— Эта картинка изображает, что сделал Матиас с мертвой женщиной?

— Это называется Террифорз, — отозвался пугающий мужчина у двери.

— Скажи им, Айс, — предложил Брэм и повернулся в сторону Рикарда, пока тот пробирался между стульями Оливии и Маррока.

— Это магическое изнасилование. Матиас тащится от пыток, - голос Айса дрогнул. — Террифорз убивает медленно. Он заставляет жертву просить об этом, но оставляет в полном сознании того, что ее насилуют снова и снова. После того, как Матиасу надоедает смотреть на нее, он отдает ту своей армии. Она умирает от потери крови. Только тогда он готов перейти к следующей жертве.

Оливия ахнула, и Айс обратил свой зеленый взгляд на нее. Она почувствовала мгновенный озноб. Сказать, что он смотрел на нее, как будто она была насекомым под микроскопом, было бы преуменьшением.

— Ты – женщина Ле Фей.

— Оливия.

Может, ей следует протянуть ему свою руку? В конце концов, она этого не сделала. Он слишком пугающе выглядел.

— Кажется, вы в полном дерьме, иначе бы вас здесь не было.

— Анарки знают адрес моей супруги.

Айс взглянул на Маррока и поклонился ему коротким кивком. Воин вернул приветственный жест.

— Как я уже говорил, — продолжил Брэм, — мы владеем умением драться, как смертные. Армия Матиаса состоит из существ, невосприимчивых к магии. Как мы можем поддерживать баланс в колдовском мире, когда попросту не в состоянии бороться с ними?

— Как много может достигнуть ваша пятерка? — спросила Оливия.

— Скорее всего – недостаточно, — признался Брэм. — Но это лучше, чем не пытаться вообще.

Маррок колебался, затем сжал челюсти.

— Я не хочу в этом участвовать. Остаться здесь, значит подвергнуть Оливию еще большей опасности.

Маррок все еще сжимал книгу побелевшими пальцами.

— Я заберу ее в другое место и…

— А если они будут преследовать вас? Найдут вас?

— Они не смогут.

— Чушь собачья! — прогремел колдун.

— Теперь, когда они знают, у кого книга, они будут выслеживать вас, где бы вы ни скрывались. И они уже это сделали.

Маррок отклонил слова Брэма взмахом руки.

— Матиасу помогли найти меня.

— Согласен. Кто-то на вечеринке подслушал мысли Оливии и пришел за тобой, но мы не знаем наверняка, кто нас предал. И это не меняет того факта, что Матиас…

— У меня есть мысль насчет того, кто нас предал, — произнес вдруг Лукан.

— Кто?

Маррок повернулся лицом к волшебнику. Оливия напряглась, надеясь, что чертова теория Лукана будет лучше, чем версия Маррока. Это не мог быть ее отец. Не мог. Конечно, она не так хорошо его знала, и он когда-то был вторым после Матиаса, но не имело смысла сначала захватывать злодея в плен, а потом помогать ему снова возвращать власть. Она доберется до сути всего этого. Скоро.

Обжигающий синий взгляд Лукана прошелся по всей комнате.

— Шок может читать чужие мысли. Он должен был услышать Оливию прошлой ночью. Его семья кишит сторонниками Матиасу. Сколько твоих братьев оказалось Анарки, Шок? Зейн, которого мы захватили, уж точно.

При звуке имени брата Шока затрясло.

— Он еще почти ребенок, мать твою.

— Достаточно взрослый для того, чтобы надеть плащ Анарки и пойти убивать людей. Ты бы хорошенько нажился, если бы тоже принял возвышенные идеалы равенства Матиаса.

Шок перепрыгнул через диван, чтобы схватить Лукана за горло.

— Ублюдок! То, что хочу, я беру сразу и без промедления. Нытье и ничегонеделанье больше по твоей части.

Лукан с трудом сдержал атаку Шока, подняв руку, которая, казалось, создавала невидимое силовое поле. Но это усилие дорого обошлось. Пот выступил у него на лбу. Он напрягся, на его шее вздулись жилы, пока он изо всех сил старался удержать контроль. И все же Шок сохранил запал и продолжил проклинать Лукана так витиевато, что у Оливии отвисла челюсть.

Наконец, Дензель вскинул руку в направлении Лукана. Комнату наполнил жужжащий звук. Лукан начал задыхаться, как будто бы на его грудь давил вес тысячи фунтов, затем дрогнул. Он опустил руку, и Шок вторгся в его личное пространство, с рычанием оборачивая руки вокруг шеи МакТавиша.

— Слушай, ты, дрочер, я…

— Ты не чистокровный, твоя кровь смешана — прохрипел Лукан. — И вся твоя семья известна злыми помыслами. Думаешь, после возни с Брэмом станешь лучше? А может, ты потворствуешь Матиасу?

Пальцы Шока сильнее сжали шею Лукана.

— Твоя жена слишком хороша для тебя.

Лукан наклонился к лицу Шока.

— Слухи правдивы? Ты наполовину вампир? Или заражен Темной Похотью? В этом причина, по которой ты носишь темные очки, чтобы скрыть свои голодные взгляды, которые не можешь контролировать?

— Очки для того, чтобы ты не смог различить момент, когда я начну разрывать тебя голыми руками.

— Успокойтесь, вы оба! — рявкнул Брэм.

Видимо, он решил, что этого аргумента достаточно, и Оливия не могла его винить. Лукан наслаждался тем, что изводил Шока. А Дензель… Разве полувампиры существуют?

Колдун, хоть и не самый устрашающий по виду из присутствующих в комнате, взял на себя роль лидера; он был спокоен большую часть времени, но не в ситуации, когда пора было показать свое лицо — сейчас.